у каждого своя манон

[otchitchina]

О, сюжет!  На все времена.
Дело происходит во Франции. Девушка Манон,- местная Олеся-Алёна-Оксана- из провинциального городка жаждет большого и чистого чувства, которое ее посещает в объятиях молодого Де Грие,но любовь в шалаше не по ней, - она себя чувствует sola, perduta, abandonata.
Братец-сутенер возьми да сосватай сестрицу солидному медийному магнату. Как известно, старая любовь не ржавеет, и страстных любовников в своей собственной шикарной спальне застукал папик. Расправа банальная: обвинения в адюльтере и  воровстве ювелирки. «Королеву, если казначей того захочет, в мгновение ока можно представить распутницей и воровкой».

Сегодня представить невозможно, а ведь во времена оны французских женщин, осужденных за  разврат, ссылали не куда-нибудь, а прямиком в Америку, на родину джаза - в Новый Орлеан. Очутившись в Луизиане, любовники бросились в бега, но Манон насмерть сразила чахотка.

Пуччини не советовали писать оперу Манон Леско, потому что оперу «Манон» уже написал Массне.
«У такой женщины, как Манон, должно быть больше одного любовника», — резонно отвествовал композитор.

Обо всём этом я и размышляла в кафе брюссельской Оперы перед представлением. И ещё о том, что скорее всего сбегу после первого акта, - была заявлена революционная постановка Мариуша Трелинского из Варшавского Teatr Wielki (Mariusz Treliński), а я их боюсь, революций бишь.

Встреча у четвёртой колонны: она и в Брюсселе, как у Большого.

Театр начинается с гардероба, а Опера с люстры

Воскресенье, 3 часа дня - зал полон. Спектакль подозрительно задерживается.
Рассматриваю королевскую ложу напротив и мечтаю о чуде.


Слушаем объявление: заявленный в программе тенор прикован к постели.
Тенор из второго состава потерял голос...но сможет сыграть на сцене роль Де Гриё.
А петь за него будет итальянский дублёр, срочно прилетевший из Вероны.

Началось кино про начало 90-х. Ещё нет мобильных, герои переговариваются по таксофонам, Манон - блондинка femme fatale, а ля Рената Литвинова, с сигаретой, не чурается дорожки кокаина. В мегаполисе - это и New-York, и Shanghai или Paris в районе Дефанс - динамичная массовка снует по своим корпоративным делам, все в черных очках, символизирующих ослепление то ли властью, то ли любовью. Флуоресцирующие цифровые часы показывают обалдевшее время, и слышен шум уходящего поезда-метро...



Антракт в почти трехчасовой опере необходим. Тут надо решать: уходить или?

Я решила остаться и не пожалела. И дело не в том, что на сцену вышла совершенно
нагая дева в поясе, с палочкой и ногой в гипсе, которую затем заменил манекен-символ жизни продажных женщин, а Манон наполучила оплеух.


Хотя, надо признать, сцены с кокотками в парижском салоне магната
не были лишены трагикомизма.

Во второй части вдруг всё слилось: самые пронзительные дуэты Манон и Де Гриё,
дирижёрство Carlo Rizzi, оркестр Оперы de la Monnaie предстали блестящим
контрапунктом декору и мизансцене, чей яд растворился в музыке:
Пуччини - он и в Африке Пуччини.
И тенор из Вероны, певший с партитурой в руках, получил заслуженную овацию!




 p.s. Пуччини умер в Брюсселе в 1924 году из-за последствий операции горла, не закончив
восхитительную Турандот. На рю Руаяль 294 в доме, называемом Отель Пуччини, был его последний адрес.

Comments

[cheshirre-katze.livejournal.com]

А я-то думала, что мода осовременивать, всё, что под руку подвернётся, поразила только Германию... Наши деятели вот "Норму" в современное гетто перенесли, это уж совсем дико было.

[otchitchina.livejournal.com]

А тут Золушку на крышах бедных кварталов пели. И ничего!
Я теперь зато знаю, что её звали Люсетта:)